You better get up out the way,
Tomorrow we'll rise so we fight today,
And no, I don't give a fuck what you think and say,
'Cause we are gonna rock this whole place anyway.
Tomorrow we'll rise so we fight today,
And no, I don't give a fuck what you think and say,
'Cause we are gonna rock this whole place anyway.
Людей природа наградила уникальным чувством жадности. Нам всегда мало, всегда недостаточно и хочется больше. Порой происходит обратный процесс, когда все надоедает и хочется чего-нибудь нового, необычного. В такие моменты мы забываем о том, что действительно ценно для нас, и вспоминаем об этом тогда, когда теряем то, что на самом деле является самой дорогой вещью. Так что, если хотите, чтобы о вас кто-то, кто важен вам, начал заботиться, просто будьте при смерти – вот мой совет.
читать дальше
Если честно, Корнер, я никогда не хотел, чтобы так вышло. Не хотел, чтобы ты видел мой эпилептический припадок или же слабость, агрессию и те чертовы кровяные разводы на полу. Дело в том, что три года назад я поклялся, что не позволю никому увидеть иную сторону своего характера, помимо уравновешенности и терпеливости. Тебе может показаться, что это нормально, ведь никто не захочет показаться слабаком или эмоционально-неуравновешенным человеком. Вся ирония в том, что я, как раз-таки, прекрасно подхожу под второе определение.
Все чего-нибудь бояться. Не было бы страха, на Земле было бы скучно жить. Именно страх позволяет нам увидеть свои собственные недостатки. Если ты чего-то боишься, значит, в твоем сознании есть пробел, который можно заполнить, стоит только захотеть. Знаешь, чего боюсь я? Самого себя. Нет, не так. Я боюсь, что ты узнаешь меня, боюсь, что разрушу твои представления об уравновешенном и спокойном Доминике. Ты ведь помнишь тот день, когда увидел меня на кухне и потребовал объяснений? Именно тогда я еле сдержал себя. Война внутри меня достигла своего пика: агрессия и здравомыслие столкнулись. Желание накинуться на тебя и растерзать, услышать хруст костей и мольбу о прощении сдерживались лишь невидимой силой, однако, грубость вырывалась через слова, и ты не мог этого не заметить.
Когда становится больно, это схоже с ноющей открытой зараженной раной. Ощущение, что гной засел глубоко, не дает покоя, и ты понимаешь, что сделав лишь больнее себе, ты позволишь всей гнили выйти наружу. Я рад, что в то утро ты не попятился назад, а сделал рывок вперед, подогнув меня под себя. Спасибо.
Прошло уже несколько дней, все стало приходить в норму: я разгреб завал в учебе и вновь занялся работой, твои приступы ревности утихли (судя по всему из-за того, что мы стали больше времени проводить вместе), а былые ссадины на руках и шее прошли. Уже ничто не напоминала о том неприятном происшествии, давно я так не радовался спокойствию серых скучных дней. Однако и они быстро надоели, поэтому я предложил как-нибудь сходить в твой клуб. Видимо, мое предложение было неожиданным, но отказа я не получил.
С шестнадцати лет я стал посещать разные бары и клубы, торча в них чуть ли не каждую ночь до утра. Воспоминания о том промежутке времени состоят из головных болей, драк, пьяных ссор и громкой музыке. Сейчас уже все иначе, даже музыка приняла другое значение. Не изменилось лишь одно – желание оторваться и пуститься во все тяжкие, но я это уже очень давно не делал.
Мне нравится твой клуб, Корнер. Я говорю это не только, как инвестор, вкладывающий в данный проект деньги, но, как и обычный двадцатитрехлетний парень. Люди тянутся к этому месту, ведь оно само притягивает их сюда. В этом месте можно встретить абсолютно любого человека, порой даже того, кого ожидаешь увидеть меньше всего.
- Доминик Рэй! Вот это сюрприз, не знал, что ты все еще ходишь по таким местам, парень.
Такой противный голос я могу узнать из тысячи и услышать, даже, сквозь шум колонок. Высокая тощая фигура, освещенная многочисленными разноцветными огнями, оказалась совсем рядом, и я смог увидеть через мрак до тошноты мерзкую ухмылку.
- Мишель? А что ты тут еще делаешь?
- Ты, как всегда, дружелюбен, мон ами.
В тот же момент оказываюсь в крепких объятиях, отмечая про себя еще раз, как же силен этот мужчина, несмотря на довольно хрупкое телосложение. Не сказать, что я был не рад появлению университетского товарища, но было бы намного лучше, появись он не в этот день и не в этом месте. Я в этом еще раз убедился, взглянув на Рэя – весь его внешний вид так и спрашивал: «какого черта?» У меня не было нужных слов в голове, дабы все объяснить и нормально познакомить их друг с другом, да и возможности мне не дали. Мишель все так же прижимал меня к себе, обняв рукой за плечи и навалившись чуть ли не всем телом, говоря не о чем. Это, пожалуй, единственный человек, действия и мысли которого предугадать очень сложно, практически невозможно. Я всем советую держаться от него подальше, но, несмотря на это, рядом с этим парнем чувствую себя на удивление спокойно и расслабленно. Вот, мы уже стояли у барной стойки и потягивали эль, и я был вовсе не против того, чтобы он все так же опирался на меня, перебирая пальцами мои волосы на затылке. В нем всегда была эта беззаботность и флирт в общении, а я поражался тому, что это совсем не отталкивает, а наоборот – притягивает. Только две вещи создают неприятное напряжение – ухмылка, походящая на оскал, и взгляд, как у лисицы.
- Значит, ты переехал в Лондон? – спрашиваю, стараясь еще раз осмотреть его лицо сквозь мрак. Такое же избитое, как и три года назад.
- Именно так, чувак. Здесь мои дела будут идти быстрее, да и удобнее будет спонсировать Бет с Моникой, – достает из кармана пачку Lucky Stricke и, вытянув одну сигарету, закуривает. Его вкусы так же не поменялись, - А ты, значит, завел служебный роман? – ухмыляется так, что меня аж передергивает.
- Не думаю, что мои отношения с Рэем подходят под данное определение. Понимаешь, у нас… Стоп, а где Рэй? – оглядываюсь вокруг, стараясь отыскать мужчину. Ума не приложу, когда он успел уйти.
- Что, Никки, потерял свою шлюшку? – его ухмылка так же остра, как и произнесенные слова. Сам не замечаю, как хватаю его за ворот и прижимаю к стойке, от чего люди, стоявшие рядом, начинают шептаться и пятиться назад.
- Закрой пасть, не смей его так называть, - буквально рычу, начиная быстро закипать, но это нисколько не напрягло Мишеля, а наоборот, развеселило.
- Ну-ну, не кипятись, мон ами, я лишь констатирую факт.
- Какой еще, к черту, факт?
- А не твой ли бойфренд жмется к какой-то крошке в том углу?
Спина словно покрылась льдом. Внезапный страх окутал с ног до головы. Впервые мне стало так страшно, причем, по непонятной причине. Боюсь измены? Нет, скорее, предательства, ведь этого дерьма я уже натерпелся в детстве. Впившись в ворот Мишеля еще сильнее, медленно поворачиваю голову, надеясь, что его слова – очередная глупая шутка. «Только бы не это, только бы не это» - крутилось в голове.
Но слова Мишеля оказались правдой.
В конце комнаты стоял ты, уже, будучи в неадекватном состоянии, и жался к парню. К своему бывшему парню. К чертовому Оливеру, мать твою. Лавина негативных эмоций обрушилась на меня, мрак окутал людей, но не вас двоих, словно специально, дабы я видел каждое твое движение, чтобы смог прочитать по губам все, что ты шептал. Мне стало дурно: от громкой музыки и нехватки воздуха кружилась голова и подкашивались ноги, но, кажется, это было лишь мое внутреннее состояние, а на самом деле я стоял, как вкопанный с распахнутыми от ужаса глазами. Что-то внутри раскололось и осколками впилось во всю грудную клетку, заставляя шумно втянуть воздух ртом. Музыка все так же била по ушам, Мишель что-то говорил, но я мог сконцентрироваться только на двух фигурах и нарастающей панике. Мне казалось, что мое тело разрывалось надвое, и я вот-вот закричу от невыносимой боли, выблевывая свои внутренности. Все тело чесалось, словно вены начали отплясывать безумные танцы, было так жарко, как в печи. Я не мог поверить тому, что видел, не хотел верить и желал, чтобы все прекратилось, чтобы все оказалось очередным плохим сновидением. Но это было реальностью: твои приставания к бывшему, голоса в моей голове, разочарование, обида, боль, агрессия. Море агрессии, гнева, злобы, жажды крови и мести. Это море бурлило в моих кровяных сосудах, они были натянуты до предела и готовы разорваться в любую секунду. Страх перешел в злость. Злость перешла в агонию. Агония перешла в безумие.
Знаете, что чувствует человек, когда ему всаживают пулю в гипофиз? Ничего. Абсолютно ничего, потому что все его нервы отключаются - эффект выключенного телевизора.
Ты выстрелил мне в гипофиз, Корнер, и мой разум мгновенно погрузился во тьму.